О менструальном здоровье в заключении известно крайне мало – об этом говорят даже экспертки, много лет работающие с темой женских тюрем.
По последним данным на 2021 год, в России в заключении находились более 38 тысяч женщин. Среди них, по информации "ОВД-Инфо", более 900 – фигуранток политически мотивированных дел.
Мы поговорили с политзаключенными, которые отбывают или отбыли свой срок и экспертками, специализирующимися на теме женских тюрем, о работе во время болезненных месячных, доступе к туалету и душу, а также о том, как обстоит дело с обезболивающими и какие лайфхаки помогают женщинам справляться с болью.
Этот текст – часть проекта о женском здоровье в заключении. В первой части женщины-заключенные рассказывали о доступных средствах гигиены, приемах у гинекологов и сложностях с получением гормональной терапии.
Из таблеток – "Анальгин", "Парацетамол" и "Но-шпа"
Наличие и разнообразие таблеток, в том числе обезболивающих, в медсанчасти зависит от конкретной колонии и СИЗО. Женщины в заключении описывают разные ситуации.
Например, Света (имя изменено) из колонии в Приморском крае пишет, что им не дают никаких таблеток, и они "справляются сами".
Алла (имя изменено), отбывающая срок в ИК Костромской области, подтверждает, что "получить таблетки – это что-то из разряда фантастики": "Можно получить, но только свои, которые родственники передали в колонию. Если мы говорим про обеспечение ФСИН, то в колонии его для осужденных практически нет. Максимум "Анальгин", и то, если он будет в наличии".
В другой колонии той же области, ситуация выглядит примерно так же, рассказывает Гульзар (имя изменено). Обезболивающих, с ее слов, в учреждении нет вовсе.
"Со здоровьем у меня не очень, – пишет Гульзар. – У меня сильные зубные боли, эта боль отдает в горло. Стоматолога нету в ИК, обезболивающих тоже".
Елена (имя изменено) сейчас в СИЗО в Ростовской области. Она отмечает, что доступ к обезболивающим сильно зависит от учреждения.
До этого она находилась в СИЗО в аннексированном Крыму. "[Там] врач приходит, только когда его зовешь, но и то не факт, что у него будут лекарства. И не факт, что он вообще придет", – пишет женщина.
В Ростовском СИЗО с этим, по словам Елены, проще: "Врач ходит каждый день. И соответственно, каждый день дают лекарства. Но тоже не факт, что у него будет "Ибупрофен". "Спазмалгона" тут вообще не бывает, поэтому проще, чтобы его тебе передавали с воли, как и другие лекарства".
В московском СИЗО обезболивающие во время месячных выдают только через педиатра, рассказывает Регина (имя изменено). Сама она принимает "Ибупрофен", который ей передают с воли. Но у нее боли бывают редко, поэтому она не знает, как справляются другие.
София (имя изменено), находящаяся в СИЗО Тверской области, напротив, говорит, что при обращении к медикам всегда можно получить необходимые медикаменты: "Насколько я знаю обезболивающие есть всегда. Я сама не принимаю – у меня менструация не сопровождается болями. Сокамерниц у меня нет, так как я содержусь в одиночной камере. Но из тех женщин, которых я знаю в СИЗО, в основном принимают "Но-шпу", "Кеторол", "Найз".
Нет проблем с лекарствами и в колонии Магаданской области, пишет Нина (имя изменено). Чаще всего, по ее словам, выдают "Цитрамон" или "Пенталгин". А при сильных болях можно даже обратиться в медчасть за уколом.
На доступ к обезболивающим не жалуется и Алена (имя изменено) из СИЗО в Крыму. Правда, ассортимент там невелик: получить в медчасти можно только "Цитрамон". "Родственники могут передать таблетки. По моей статье помогают волонтеры и неравнодушные люди. Мне передали все, что нужно. Как справляются остальные – абсолютно непонятно, но люди тут очень отзывчивые, помогают друг другу. Пользуются в основном "Анальгином", "Спазмалгоном", "Но-шпой", "Цитрамоном", – пишет Алена.
"Парацетамол", "Цитрамон" и "Но-шпа" – стандартный набор препаратов, который во многих учреждениях предлагают женщинам, говорит юристка "ОВД-Инфо" Мария Немова. По ее словам, таблетки нередко выдают без упаковки и без объяснений, что это за лекарство.
Эти слова подтверждает и освобожденная политзаключенная Ирина (имя изменено), отбывавшая срок в колонии на Урале: там женщинам чаще всего выдавали именно "Но-шпу".
"Если у тебя очень сильно болит живот и ты не в состоянии [работать], ты пишешь с утра, на завтраке, заявление о срочном приеме к врачу и отдаешь его дежурному сотруднику администрации. Идешь на работу, и потом за тобой приходят, чтобы отвести в медчасть, чтобы тебе могли прописать какое-то обезболивающее, если оно там есть. Но вроде выдают иногда", – вспоминает Ирина.
Сама она ни разу не обращалась к врачу по такому поводу и не представляет, какие именно препараты давали другим – таблетки раздавали без упаковок. Знает только, что после обеда и ужина можно было подойти к медсестре, которая дежурила в столовой во время выдачи лекарств, и попросить "Но-шпу". Взять таблетку "на потом" было нельзя – принимать ее требовалось в присутствии сотрудника администрации.
Врач Александр Ванюков, руководитель сервиса Symptomato, говорит, что у "Но-шпы" нет доказанной эффективности, поэтому при болезненных менструациях лучше принимать другие лекарства, например из группы нестероидных противовоспалительных препаратов.
"Но-шпа", к счастью, так же безопасна, как и бесполезна. Особенно при болях при менструации. Она сделана как спазмолитик – то есть, препарат, который снижает спазмы гладкой мускулатуры. Но нет ни одного исследования, которое бы доказывало ее эффективность, – отмечает врач. – Есть отдельные наблюдения, которые показывают, что "Но-шпа" помогает. Но для этого доза должна быть совершенно конской. По большому счету, "Но-шпы", кроме России, нет нигде. И это не потому что мы впереди планеты всей, а потому что препарат не эффективен. Это живодерство использовать его при наличии современных препаратов, которые действительно помогают и эффективно снимают боль во время менструации".
Координатор из правозащитной организации "Русь Сидящая" , попросившая об анонимности, тоже говорит, что "стандартный набор" таблеток в женских колониях крайне ограничен.
"У них любимые это "Омепразол" – от желудка, "Анальгин" – от башки и "Парацетамол" – от температуры, в принципе, все. Таблетки не хранятся у заключенных лично, за ними всегда нужно идти в медпункт. Если у тебя что-то болит, иди, и если фельдшер будет на месте, то тебе выдадут таблетку", – рассказывает она.
Слова специалистки из "Руси Сидящая" подтверждает и активистка, которая занимается проблемами женщин в колониях. Она попросила не называть свое имя из соображений безопасности. По ее словам, при любой боли в заключении чаще всего выдают "Парацетамол": "Обычно запасы его есть в разных учреждениях. По сути это является единственной медицинской помощью, которую женщины могут получить быстро, если что-то беспокоит".
Участница группы Pussy Riot Ая Ниязова, которая находилась под арестом в 2011 году в московском СИЗО-6, рассказывает, что проблем с обезболивающими там не было, но были сложности с тем, чтобы попасть к конкретному врачу – она добивалась приема у стоматолога полгода. При серьезных проблемах со здоровьем, по словам Ниязовой, администрация дожидалась пока у человека случится обострение, тогда его переводили 20-ю больницу, где лечили только заключенных. В обычных случаях в медсанчасти предлагали как раз половину таблетки "Парацетамола".
"У меня не было серьезных заболеваний, но я видела, как отправляли людей в 20-ю больницу. Например, на нервной почве женщину, которая была со мной в одной камере, разбил инсульт, у нее парализовало половину тела, начались проблемы с мочеиспусканием, и она выла от боли, потому что не могла уже плакать. Я билась в двери и кричала: "Вы что обалдели? Вы что творите? Женщина у меня на глазах умирает", – рассказывает Ниязова.
В итоге сокамерницу перевели в больницу, установили катетер для мочеиспускания и вернули в СИЗО. Катетер неправильно промывали, в результате занесли инфекцию. После того, как в ситуацию вмешался Европейский суд по правам, женщину снова отвезли в больницу. Там ей удалили почку, а потом освободили из-под стражи, назначив условный срок.
После СИЗО-6 Ниязова оказалась в костромской колонии ИК-6, которая была рассчитана на тысячу женщин. По ее словам, в медсанчасти не было никаких медицинских препаратов. Когда в колонии были эпидемии гриппа, весь отряд мог свалиться с температурой, и каждый человек мог рассчитывать только на четверть таблетки "Парацетамола".
Ниязовой помогали с лекарствами родственники. Заключенным запрещено хранить таблетки у себя, поэтому она отдавала препараты в медсанчасть, где они записывались на ее имя.
"И вот весь отряд заболевает, все лежат с температурой 40, кашляют. Я бежала и забирала все свои таблетки, чтобы их напоить, а потом сваливаюсь я. И у меня нет ни одной таблеточки, потому что я все раздала, а мне уже никто не даст. Моим родственникам приходилось экстренно ехать в Кострому из Москвы, чтобы привести мне еще лекарств", – вспоминает она.
Ниязова писала жалобы, после чего в колонию приходили прокуроры, к которым она ходила на прием и объясняла, что сотрудники колонии вытаскивают заключенных в минус 30 градусов на платц, люди не успевают сходить в туалет, описываются, стоят мокрые, потом заболевают, а в колонии нет лекарств. Но это был "бесполезняк", добавляет Ниязова.
Гинеколог приезжал в колонию два раза в год. О его визите заранее предупреждали и говорили писать заявление. Ниязова говорит, что половина колонии выстраивались в очередь. Она вспоминает трагический случай, когда у одной из женщин при осмотре гинеколог заподозрил что-то неладное. Ее вывезли с конвоем в больницу, где диагностировали рак матки.
"Рабство, рабство и еще раз рабство". Никакого отдыха во время менструации
В российских колониях заключенные работают по 12 часов в день, а болезненные месячные тут не считаются поводом для того, чтобы в медсанчасти прописали постельный режим и освободили от работы.
По словам активистки, занимающейся проблемами женщин в колониях, сотрудники не воспринимают боль при менструации как основание для снижения нагрузки: "Только если они видят, что женщина лежит и не может встать, тогда ее либо оставляют, либо, скорее всего, ей просто выдадут обезбол и заставят идти на работу".
Юристка "ОВД-Инфо" Мария Немова добавляет, что многое зависит от конкретного учреждения, отношения администрации и фельдшера. В некоторых случаях женщине могут разово разрешить не выходить на работу из-за боли во время месячных, но такие ситуации скорее исключение. В целом болезненные месячные не считаются поводом для послаблений.
Света из колонии в Приморском крае рассказывает, что никакого отдыха при менструации у них в учреждении нет, снижения нагрузки на работе также не предусматривается, а невыход на работу расценивается как нарушение режима.
Ая Ниязова вспоминает, что в костромской колонии в случае постельного режима женщину освобождали от зарядки, проверки и работы на швейной фабрике. Но болезненные месячные к основаниям для постельного режима у них также не относились. Такие льготы предоставлялись только при температуре 40 градусов или серьезных заболеваниях.
Алла, которая сейчас находится в ИК той же области, подтверждает, что постельный режим заключенным дают в исключительных случаях:"[Чтобы прилечь], нужно получить у врача постельный или полупостельный режим. Это практически нереально, даже если ты реально болеешь. Хотя ряд лиц отлично симулирует "предсмертное" состояние и очень часто сидит на больничном".
По словам Аллы, если боль слишком сильная, можно разово попросить у дежурного разрешения прилечь – днем, скорее всего, откажут, а вечером иногда идут навстречу.
Гульзар из другой колонии в Костромской области рассказывает о похожем отношении: "Менструальные боли всегда со мной. Руководство [колонии] за людей не считает заключенных. Никакого отдыха. Рабство, рабство и еще раз рабство и эксплуатация. Если не выходить на работу [из-за боли], то загнобят так, что мама не горюй. Нагрузку только и делают что повышают".
Похожую ситуацию описывает и Нина из колонии в Магаданской области. Она говорит, что пока находилась в СИЗО, могла прилечь, если чувствовала боль, – но в колонии это возможно только с разрешения врача.
"[Насчет того, чтобы] снизить нагрузку – думаю, все зависит от места работы, отношения к тебе и отношений внутри коллектива. Я думаю, что всегда можно найти способ перераспределить нагрузку между работниками", – добавляет женщина.
"Каждый день душ стоил мне две пачки сигарет". Борьба за туалет и возможность помыться
Даже такие базовые вещи, как возможность принять душ, спокойно сходить в туалет или постирать белье после протечки, становятся в заключении почти роскошью, рассказывают наши собеседницы. За душ приходится платить, а возможность постирать – выбивать у старшей по камере.
"Формально, по правилам, не менее двух раз в неделю женщины могут принимать душ, но на практике иногда это происходит реже: раз в неделю, – говорит юристка Мария Немова. – Очевидно, что этого недостаточно. Во время менструации нужно каждый день душ принимать или даже чаще".
В московском СИЗО-6, где содержалась Ая Ниязова, существовало три типа камер: "спецы" на четыре человека, "полуспецы" – на 12 и общие – на 40 человек. Душ был только в общих камерах, в остальных его не было. У арестованных был один банный день в неделю.
За условиями содержания Ниязовой в СИЗО следили представители швейцарского посольства, которые регулярно навещали ее. Женщина прожила в Швейцарии почти десять лет. После того как ее выдали по запросу Интерпола в Россию, у нее оставался в стране сын.
Благодаря дипломатической поддержке Швейцарии удалось, среди прочего, добиться введения платного душа за 100 рублей в день (чуть более $1). Родственники Ниязовой платили три тысячи рублей в месяц (около $37) администрации СИЗО, чтобы она могла мыться каждый день.
"Я ходила разбираться к начальнице СИЗО и говорила, что людей лишили элементарных средств гигиены. Она говорила о нехватке кадров, что некому водить арестованных в душ. Я разговаривала с людьми из 40-местных камер, где один душ на всех. Они рассказывали, что устанавливали график, кто когда моется", – вспоминает Ниязова.
В костромской колонии условия были еще более критическими. Все заключенные курили, и при зарплате 100 рублей в месяц (чуть более $1) на швейной фабрике в первую очередь покупали себе две пачки сигарет, после этого деньги заканчивались. У них не оставалось средств на шампуни и гели для душа, поэтому женщины мыли тело, голову и стирали белье одним куском мыла, который им выдавался в гигиеническом наборе вместе с десятью прокладками.
"Те, кому родственники делали передачки, называли этих женщин "грибами", мол, "вот эти грибы опять немытые". Но может эти "грибы" и хотели бы помыться, им просто нечем. Я могла чем-то всегда поделиться, просто из своего человеколюбия", – рассказывает Ниязова.
Особенно остро стояла проблема с доступом к туалетам. На отряд из ста человек в колонии было лишь четыре унитаза. Подъем в 6 утра, в 6:20 – зарядка, а в 6:30 надо уже быть на плацу для проверки. Всего за 20 минут сто человек должны были справить нужду. Подъем раньше 6 утра считался нарушением и грозил штрафным изолятором.
"Получается, что половина тех, кто не успевает сходить в туалет, выходит на мороз в минус 30. И ты стоишь на плацу и видишь, как у них из-под ног пар идет. Люди описывались на плацу", – вспоминает Ниязова.
Она ждала 6:20, когда все выбегали на зарядку, и после этого шла в туалет. Но как-то ее поймали, и пришлось писать объяснительную. В следующий раз она попросила ночную дежурную разбудить ее в 5:30, чтобы сходить в туалет. Ее вновь поймали и заставили писать объяснительную. При третьем нарушении грозил штрафной изолятор.
Получался замкнутый круг: если встаешь раньше – рапорт, если не успеваешь на зарядку и не хочешь выходить на мороз, не справив нужду, – тоже рапорт. Ниязова говорила администрации: "Послушайте, я не буду стоять на плацу и писать себе в брюки, вы можете меня здесь убить, но я не буду этого делать".
С душем в колонии также были сложности. В отряде на сто человек был только один душ. Сходить помыться можно было с 6 до 7 вечера. В 7 был ужин, и после ужина оставалось еще полтора часа между вечерней проверкой и отбоем. При ста женщинах в отряде и всего двух с половиной часах времени, даже если бы каждая мылась по три минуты, то половина людей все равно бы оставалась без душа, объясняет Ниязова.
Кроме этого, в колонии была своя иерархия, и тех заключенных, которых не поддерживали передачками родственники, другие женщины отправляли мыться в раковину для ног и не допускали до основного душа.
"Я пыталась договориться, чтобы половина отряда мылась в один день, и половина отряда на следующий день, то есть каждая мылась бы через день. На что мне орали: "Ты что о**ела? Тут по понятиям, эти грибы не могут мыться, а я тут бригади". Я в итоге договорилась, что вот вам две пачки сигарет, и я моюсь первая. Каждый день мой душ стоил мне две пачки сигарет", – рассказывает Ниязова.
Истории о нехватке воды, душа и элементарных условий гигиены повторяются и в других учреждениях. Ольга (имя изменено) из СИЗО в Петербурге тоже рассказывает, что невозможность ежедневно поддерживать гигиену стала для нее одной из самых тяжелых сторон заключения.
"Отсутствие душа в любой момент было для меня сложностью безо всякой связи с месячными, – пишет она. – Но к этому привыкаешь. В тюрьме в любом случае трудно ощутить свое тело абсолютно чистым. Как минимум, одеяла, подушки, матрасы здесь не стираются, и в камере их постирать и высушить практически невозможно. Остается ждать момента, когда выйдешь на волю и сможешь намыться до потери пульса".
По словам Ольги, в одном из СИЗО, где она находилась, заключенным запрещали пользоваться тампонами и влажными салфетками – из-за проблем с канализацией. Сама она тампонами не пользуется. Но говорит, что многие женщины стесняются без тампона идти в общий душ в дни менструации.
Стирка в заключении – отдельная проблема. Сейчас Ольга находится в камере на 18 человек, где белье стирают строго по графику: каждая может это сделать только раз в неделю.
"Это абсолютно адекватное правило – иначе влажность была бы невыносимой, – отмечает собеседница Настоящего Времени. – Для меня самое сложное – отсутствие бачка с грязным бельем. Если случился конфуз и запачкались трусы, их в баул не кинешь, и в стиральную машину не кинешь, потому что [ее нет]. Мне то и дело приходится просить у старшей разрешения застирать штаны, потому что "Верочка (имя изменено), прости опять!" Мне кажется, только на воле такие вопросы имеют роскошь быть интимными. Здесь – это часть быта".
Марина (имя изменено) сейчас находится в московском СИЗО и тоже соглашается: тема месячных в заключении перестает быть личной, а доступ к душу становится почти навязчивой мыслью.
"По правилам, женщин выводят в душ два раза в неделю, если в камере нет душа. Конечно, этого недостаточно. Особенно это чувствуется [летом], когда жара, а в здании – влажность. Месячные не влияют на количество походов в душ. В мае была еще одна проблема, когда не было горячей воды. И нас 14 дней не выводили в душ совсем. В камере есть только унитаз и раковина. Думаю, вы представляете, каково это было в этот период", – пишет она.
Сбой цикла и "тюремный лайфхак" для облегчения боли
Еще одна проблема в заключении – это сбои цикла. О них рассказали большинство опрошенных нами женщин.
Марина из московского СИЗО пишет: "Попадание сюда и предшествующие этому события – это большой стресс для организма. И далее: если ты внешне спокоен, то внутри могут быть разные сбои, в том числе и по гинекологии. У кого-то сбивается цикл на несколько месяцев, у кого-то наоборот, более обильные [месячные]".
Ей вторит Алена из крымского СИЗО: "У меня сейчас проблем со здоровьем нет, но у других это распространенная проблема, так как стресс и холод, страх неизвестности сильно подрывают женское здоровье. В СИЗО у женщин менструации нерегулярные. У многих они пропадают и вовсе из-за стресса".
Похожую ситуацию описывает Вера (имя изменено), находящаяся в петербургском СИЗО. "При попадании в лапы правосудия практически у всех женщин месячные прекращаются, – пишет женщина. – Видимо, это такой же стресс для женщины, как самая настоящая война. У меня бабушка в Великой Отечественной войне участвовала, у нее месячных не было. Я описываю все с точки зрения "обычного" человека, каких сейчас в СИЗО немало. Так вот, обычно 6-9 месяцев месячных нет вообще. Потом восстанавливаются".
Ольга, также находящаяся в СИЗО в Петербурге, рассказывает, что заключенные часто обсуждают между собой эту тему:
"Очень у многих месячные тут прерываются или пропадают из-за стресса, и девочки спокойно говорят об этом. Меня это, слава богу, миновало, но первые месяцы цикл почему-то сократился до трех недель. Обычно люди сталкиваются именно с задержкой".
Месячные у Ольги обычно проходят безболезненно, за исключением первого дня, когда бывают сильные кровотечения.
"На воле, впрочем, даже этот первый день проходил обычно спокойно – а в тех редких случаях, когда боль становилась очень сильной, меня спасал горячий душ в положении лежа в ванне. Попав в СИЗО, ванны я лишилась – а первый день месячных стал очень болезненным примерно в каждом случае. Валяться калачиком на шконке не помогает. Приходится, закидываться обезболивающим", – рассказывает Ольга.
Лекарства ей передает с воли мама. В СИЗО можно обратиться к фельдшеру, но эффективные препараты бывают не всегда. Чаще всего выдают "Анальгин", который, по словам Ольги, ей совсем не помогает. Поэтому она предпочитает пользоваться "Нурофеном" или "Пенталгином".
"Боль не исчезает, но становится терпимой. Небольшая проблема в том, что лекарства должны храниться вне камеры, на шкафчике. Но обычно есть возможность обратиться к сотруднику в адекватные сроки. Если в данный момент у меня обезбола нет, приходится просить у девочек. А если дать спасительную таблетку некому – что же, развлекаюсь, жду, пока закончится этот проклятый первый день", – пишет собеседница Настоящего Времени.
Помогать себе Ольга научилась и другими способами. Однажды политзаключенная, с которой они делили камеру, показала ей позу из йоги, облегчающую менструальную боль. Теперь Ольга называет ее своим "тюремным лайфхаком":
"Поза [называется] "гирлянда". Если коротко, надо сесть на корточки, а локтями раздвинуть себе ноги насколько можешь. Помогает!"
Истории политзаключенных, с которыми мы поговорили, показывают: менструальное здоровье по-прежнему не воспринимается всерьез в российских колониях. Боль при месячных не считается основанием для снижения нагрузки, доступ к обезболивающим ограничен – часто женщины вынуждены просить эффективные препараты с воли. А отсутствие душа и невозможность постирать одежду после протекания превращают естественный физиологический процесс в настоящее испытание.
